Посреди небесных тел
Лик луны туманный:
Как он кругл и как он бел,
Точно блин с сметаной.
Кажду ночь она в лучах
Путь проходит млечный:
Видно, там, на небесах
Масленица вечно!
Михаил Юрьевич Лермонтов!
Праздничная атмосфера народного гуляния, яркие весенние краски, радостные лица – всё это широкая Масленица. Масленицу издавна называли обманщицей: развеселит, полыхнет огнем да погаснет. Она заканчивалась догоравшими кострами, нагулявшейся толпой. Усталые люди расходились по домам, приговаривая: «Сгорели молоко да масло, остался редькин хвост на Великий пост».
Один из самых любимых русских праздников, разумеется, не мог не найти отражения в отечественной литературе. Мы выбрали для вас самые вкусные отрывки из произведений известных писателей — читайте, наслаждайтесь, вдохновляйтесь, заряжайтесь праздничным настроением!
Михаил Шолохов “Тихий Дон”
Михаил Александрович описывает праздничный стол на масленицу в семье донских казаков Мелеховых: “Ели, как и всегда по праздникам, сытно и много. Щи с бараниной сменила лапша, потом — варёная баранина, курятина, холодец из бараньих ножек, жареная картошка, пшённая с коровьим маслом каша, кулага, блинцы с каймаком, солёный арбуз. Григорий, огрузившийся едой, встал тяжело, пьяно перекрестился; отдуваясь, прилёг на кровать. Пантелей Прокофьевич ещё управлялся с кашей: плотно притолочив её ложкой, он сделал посредине углубление (так называемый колодец), налил в него янтарное масло и аккуратно черпал ложкой пропитанную маслом кашу.”
Михаил Зощенко “Теперь-то ясно” (рассказ)
Из рассказа “Теперь-то ясно” можно узнать о праздновании Масленицы в первые годы советской власти, в 1919 году: “Нынче, граждане, всё ясно и понятно. Скажем, пришла Масленица — лопай блины. Хочешь со сметаной, хочешь — с маслом. Никто тебе и слова не скажет. (…) Ну а в 1919 году иная была картина. В 1919 году многие граждане как шальные ходили и не знали, какой это праздник — Масленица. И можно ли советскому гражданину лопать блины? Или это есть религиозный предрассудок? (…)”
Александр Куприн “Юнкера”
“Юнкера” – знаменитый роман и своеобразный итог военной темы в творчестве писателя, его “завещание молодёжи”. Рассказывая о жизни и любви юнкера Александрова, писатель воссоздаёт образ “старой” Москвы, превозносит русскую армию, исполненную непобедимым и бессмертным духом. Отличающиеся глубоким психологизмом и неповторимыми сюжетами, произведения настоящего мастера литературы оставят неизгладимый след в душе каждого читателя.
“… Сегодня настоящий царь, витязь и богатырь Москвы – тысячелетний блин, внук Дажбога. (…) Блин красен и горяч, как горячее всесогревающее солнце, блин полит растопленным маслом, – это воспоминание о жертвах, приносимых могущественным каменным идолам. Блин – символ солнца, красных дней, хороших урожаев, ладных браков и здоровых детей.
О, языческое удельное княжество Москва! Она ест блины горячими, как огонь, ест с маслом, со сметаной, с икрой зернистой, с паюсной, с салфеточной, с ачуевской, с кетовой, с сомовой, с селёдками всех сортов, с кильками, шпротами, сардинами, с сёмушкой и с сижком, с балычком осетровым и с белорыбьим, с тешечкой, и с осетровыми молоками, и с копчёной стерлядкою, и со знаменитым снетком из Бела озера. Едят и с простой закладкой и с затейливо комбинированной.
А для лёгкости прохода в нутро каждый блин поливается разнообразными водками сорока сортов и сорока настоев. (…)
А сколько блинов съедается за Масленую неделю в Москве – этого никто никогда не мог пересчитать, ибо цифры тут астрономические. Счёт приходилось бы начинать пудами, переходить на берковцы, потом на тонны и вслед за тем уже на грузовые шестимачтовые корабли.
Ели во славу, по-язычески, не ведая отказу. Древние старожилы говорили с прискорбием:
– Эх! Не тот, не тот ныне народ пошёл. Жидковаты стали люди, не ёмкие. Посудите сами: на блинах у Петросеева Оганчиков-купец держал пари с бакалейщиком Трясиловым – кто больше съест блинов. И что же вы думаете? На тридцать втором блине, не сходя с места, богу душу отдал! Да-с, измельчали люди. (…)
Красная площадь вся была переполнена, и по ней приходилось пробираться с трудом. Гроздья бесчисленных воздушных шаров, цветов красной и белой смородины висели высоко в воздухе и точно порывались ввысь. (…) Белые лоханки с мочёными яблоками, пересыпанными красной клюквой, стояли длинными рядами, и московский студент, купив холодное яблоко, демонстративно ел его, громко чавкая от молодечества и от озноба во рту. Есть мочёные яблоки на Масленой – это старый обряд московских студентов. И везде блины, блины, блины. Блины ходячие, блины стоячие, блины в обжорном ряду, блины с конопляным маслицем, и везде горячий сбитень, сбитень, сбитень, паром подымающийся в воздухе.”
Антон Чехов “Скука жизни”
В эту книгу классика русской литературы Антона Павловича Чехова вошли рассказы, написанные им в 1885-1886 годах.
В рассказе “О бренности (масленичная тема для проповеди)” автор показывает, что будет, если пренебречь его советами: “Надворный советник Семён Петрович Подтыкин сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины… (…) Семён Петрович, рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлёпнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки… Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной… Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет!.. Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился… Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок сёмги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот… Но тут его хватил апоплексический удар.”
М.Е. Салтыков-Щедрин «Пошехонская старина»
Масленицу проводили дома. Все были настолько возбуждены, что казалось рискованным перейти прямо к безмолвию и сосредоточенности великого поста.
Поэтому масленицей пользовались, как удобным переходным временем, чтобы отдохнуть от трехмесячной сутолоки и изгнанием мяса из кулинарного обихода подготовить желудок к принятию грибной пищи.
Блины, блины и блины! Блины гречневые, пшеничные (красные), блины с яйцами, с снетками, с луком…
И. Шмелёв «Лето Господне»
Стол огромный. Чего только нет на нем! Рыбы, рыбы… икорницы в хрустале, во льду, сиги в петрушке, красная семга, лососина, белорыбица-жемчужница, с зелеными глазками огурца, глыбы паюсной, глыбы сыру, хрящ осетровый в уксусе, фарфоровые вазы со сметаной, в которой торчком ложки, розовые масленки с золотистым кипящим маслом на камфорках, графинчики, бутылки… Чёрные сюртуки, белые и палевые шали, «головки», кружевные наколочки…
Несут блины, под покровом.
— Ваше преосвященство!..Архиерей сухощавый, строгий, — как говорится, постный. Кушает мало, скромно. Протодьякон — против него, громаден, страшен. Я вижу с уголка, как раскрывается его рот до зева, и наваленные блины, серые от икры текучей, льются в протодьякона стопами. Плывет к нему сиг, и отплывает с разрытым боком. Льётся масло в икру, в сметану. Льется по редкой бородке протодьякона, по мягким губам, малиновым.
— Ваше преосвященство… а расстегайчика-то к ушице!..
— Ах, мы, чревоугодники… Воистину, удивительный расстегай!.. — слышится в тишине, как шелест, с померкших губ.
Аркадий Аверченко «Блины Доди»
Положив подбородок на край стола, Додя надолго застыл в немом восхищении…
Какие красивые тарелки! Какая чудесная черная икра… Что за поражающая селедка, убранная зелёным луком, свеклой, маслинами. Какая красота — эти плотные, слежавшиеся сардинки. А в развалившуюся на большой тарелке неизвестную нежно-розовую рыбу Додя даже ткнул пальцем, спрятав моментально этот палец в рот с деланно-рассеянным видом («Гм!.. Соленое»).
А впереди ещё блины — это таинственное, странное блюдо, ради которого собираются гости, делается столько приготовлений, вызывается столько хлопот.
«Посмотрим, посмотрим, — думает Додя, бродя вокруг стола. — Что это там у них за блины такие…» <…>
Подают знаменитые долгожданные блины.Все со зверским выражением лица набрасываются на них. Набрасывается и Додя.
Тэффи. Широкая масленица
Из кухни несется чад, густой, масленный. Он режет глаза, и собравшиеся у закуски гости жмурятся и мигают.
– Блины несут! Блины несут!Несут, но вам не хватит. Ваш сосед взял два последних, а вам придётся подождать “горяченьких”.
Но, когда принесут “горяченьких”, окажется, что большинство уже съело первую порцию, – и прислуга начинает подавать опять сначала.
На этот раз вам достаётся блин – один, всеми отвергнутый, с драным боком и дыркой посредине.
Вы берёте его с кротким видом сиротки из хрестоматии и начинаете искать глазами масло.Масло всегда бывает на другом конце стола. Это печальный факт, с которым нужно считаться. Но так как со своим маслом приходить в гости не принято, то нужно покориться судьбе и жевать голый блин.
Когда вы съедите его, – судьба, наверное, улыбнётся, и вам передадут масло с двух сторон сразу. Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности.