20 ноября – Всемирный день ребенка.
Воспоминания о детстве — ценность, которую мы носим с собой ежедневно, и у каждого человека свои механизмы, которые запускают ее силу.
Как оно пахнет?
Какое на вкус?
А звуки какие?
Писатели тоже когда-то были ДЕТЬМИ. Наверное, какими детьми были авторы, какое у них было детство мы можем судить по их многочисленным произведениям. Значит, Туве Янссон наверняка объедалась оладушками, Ульф Старк страдал от чудаков и зануд, а Чуковский увлекался зоологией… Давайте же узнаем, как на самом деле прошло их детство.
«Детство» Лев Толстой
Это первая книга из трилогии Толстого, в которую также входят «Отрочество» и «Юность».
Обезоруживающе лучистое произведение, при чтении которого забываешь, кто его автор. Мне кажется, это самое ценное в такой литературе.
Звонкое детство эпохи, в которую мы не жили. Она дала так много русского: гувернантки, дворянские дома, мазурки, Сонечки, маменьки, в конце концов.
“Вернутся ли когда-нибудь та свежесть, беззаботность, потребность любви и сила веры, которыми обладаешь в детстве? Какое время может быть лучше того, когда две лучшие добродетели — невинная весёлость и беспредельная потребность любви — были единственными побуждениями в жизни?”
«Лето Господне» Шмелев
Эта книга — сокровище праздничного быта русского календаря! Начинается она с описания приготовлений к Великому посту. Повествование ведется от лица мальчика, который бегает по дому и набирается не только запахов с кухни, но и жизненных уроков от взрослых.
Вырастая, мы не сразу понимаем, почему ведем себя определенным образом. Эта книга хорошо раскладывает парадигму пассивного воспитания по полочкам. Рассказывает о поступках и словах родителей, сказанных не в наш адрес, но свидетелями которых мы невинно стали.
И, конечно же, трепет. Трепет, которого так не хватает сейчас, — невидимый ведущий повествования Шмелева.
«Серебряный герб» Корней Чуковский
Когда Чуковский был ещё Колей Корнейчуковым, он учился в одесской гимназии и подвергался нападкам как незаконнорожденный сын прачки. В конце концов его выгнали из гимназии из-за неблагородного происхождения. Тогда-то он и стал самоучкой, а много лет спустя удостоился степени доктора литературы Оксфордского университета. В воспоминаниях он подробно описывает, какой ужас испытывал от исключения, какую вину чувствовал перед матерью, тяжело трудившейся, чтобы заработать ему на форму и учебники. Но, похоже, именно это чувство вины заставило тогдашнего уличного мальчишку писать английские слова на крыше, пока он подрабатывал шпательщиком, ценить знания и сделать всё возможное, чтобы мама могла им гордиться.
«Если бы мама ругала или била меня, мне было бы легче. Но она не скажет ни слова, она только свалится в постель, и лицо у неё станет жёлтое, и веки у неё потемнеют, и голова у неё будет болеть, и жизнь для неё прекратится на несколько дней… И что сделается с нею в понедельник, когда она, изнурённая, встанет с постели и, еле передвигая ногами, пойдёт к Шестиглазому, а тот, вымотав у неё все жилы своим красноречием, скажет ей высокоторжественным голосом, что её сын негодяй и что одна ему дорога — в босяки?».
«Похороните меня за плинтусом» Павел Санаев
История сложного детства мальчика Паши Санаева, написанная для взрослой аудитории от лица ребенка; чисто детское восприятие запутанного, опасного и непонятного мира взрослых, полного скучных правил, лжи и несправедливости. Повесть ироничная, но необыкновенно светлая, несмотря на пропитывающий ее бытовой мотив вроде грязных кухонь-ложек-поварёшек, и суровый дух советских времен. Горький, местами даже чёрный авторский юмор. Бабушка, воспитывающая единственного тяжелобольного внука, правдами и неправдами добывает для него дефицитные лекарства, стоит в очередях, унижается перед врачами – и жестоко расправляется с ребенком за малейшую шалость. Мать, бросившая сына ради чужого мужчины, простаивает у запертой двери и совершенно искренне рыдает, недоумевая, почему вдруг бабушка не пускает ее повидаться с ребенком. Дедушка, берущий все командировки, лишь бы подольше не бывать дома, чтобы не видеть этих сцен. И в центре событий – детская душа, пытающаяся с искренней детской логикой объяснить всё происходящее. Повесть, в которой тема взросления будто переворачивается с ног на голову и обретает черты сюрреалистического юмора!
Александр Чудаков «Ложится мгла на старые ступени»
Чудаков написал роман в рассказах, в котором рассказал историю своей семьи, волей случая оказавшейся в Чебачинске, городке ссыльных в Казахстане, который расположился в местах удивительной красоты, леса, горные озера, мягкий климат. Время действия — середина XX века. «Ложится мгла на старые ступени» — пронзительный роман о времени и людях.
Роман-идиллия (так жанр обозначил сам автор) начинается сбором семьи Антона из-за болезни его деда. Сам Антон — альтер-эго автора. Книга вообще во многом автобиографическая.
История семьи в России и СССР, длиною в век, все трудности, что вставали на их пути. «Ложится мгла на старые ступени» — пронзительный роман о времени и людях.
«Маленький Старк» Ульф Старк
Обезоруживающе простая и пронзительная книга, которая будто и написана тем самым маленьким Старком — без лишних прикрас, зато с юмором. Он предстаёт самым обычным мальчиком, который мечтает играть со старшим братом, боится школы, в меру проказничает, разве что много фантазирует и сопереживает без меры. Однажды он даже переодевается в девочку, чтобы умершая сестрёнка могла побыть в его теле, полакомиться ирисками и забраться на дерево. Может, эта способность сострадания и стала залогом хороших сказок.
«Я хорошенько присмотрелся, хотя было уже совсем темно, и заметил улитку из вселенной, она ползла по камню. И увидел травинку, которую качал ветер из вселенной. А ещё там рос цветок, я знал, что он называет чертополох. Папа стоял рядом и смотрел в небо. <…> Значит, всё это и была вселенная, универсум? Ничего красивее я в жизни не видел!».
«Я умею прыгать через лужи» Алан Маршалл
Алан Маршалл в детстве переболел полиомиелитом, отчего пострадал его позвоночник. С шести лет он уже не мог ходить. История болезни и неудачной операции описана в его книге, но занимает не больше одной пятой. Остальные страницы посвящены его счастливому деревенскому детству, с тем лишь нюансом, что деревня эта находится в Австралии. Алан во всём стремился походить на отца — решительного и смелого объездчика лошадей, который никогда не пасовал перед трудностями. Так и он, не взирая на неработающие ноги, ничуть себя не жалел, учился плавать, побеждать в драках, а однажды даже залез в жерло вулкана. В каждой главе он повторяет слова о том, как смущали его жалостливые взгляды и само слово «калека», потому что он-то чувствовал себя невероятно счастливым просто от того, что жив.
«Я был счастлив. Я не чувствовал боли и мог ходить. Но взрослые, навещавшие нас после моего возвращения, вовсе не склонны были считать меня счастливым. Они называли это ощущение счастья мужеством».
«Моя семья и другие звери» Джеральд Даррелл
Вообще-то Джеральд Даррелл серьёзный исследователь, участник десятка экспедиций, натуралист, который всю жизнь заботился о сохранении редких видов животных. Но славу ему снискала именно книжка о детских годах, которые он провёл на острове Корфу в компании своей большой шумной семейки. Родственники «очутившись на бумаге <…> наприглашали с собой всяких друзей во все главы». Такому натиску Даррелл смог противостоять лишь неподражаемой иронией, которая, впрочем, мгновенно улетучивается, когда речь заходит о растениях или животных. И неудивительно — ведь дети, как известно, лучшие исследователи.
«Козы, наводнившие оливковую рощу, перекликались, как бы заикаясь, а на шее у вожака ритмично позванивал колокольчик. Зяблики, возбудившись, мелодично отвечали. Среди миртов малиновка, выпятив грудь и сделавшись похожей на мандарин, выдала свою руладу. Остров утопал в росе и сиял в утренних лучах, распираемый от избытка жизни. Будьте счастливы! Да как не быть в такую пору?».
«Девочка из Морбакки» Сельма Лагерлёф
В три года Сельма Лагерлёф перестала ходить, и тем не менее она сохранила счастливые воспоминания о детстве в родовом имении Морбакке. Настоящей трагедией стала продажа усадьбы — отец заложил её, чтобы оплатить лечение дочери. В итоге Сельма победила болезнь, но её ждал долгий путь в родную Морбакку. Только после присуждения Нобелевской премии она смогла её выкупить и вернуться в то место, без которого не мыслила детства, сказок и самой себя.
«Если хочешь стать писательницей, нужно с благодарностью и радостью принимать всё происходящее. Быть довольной, даже если попадаешь в неприятное и сложное положение, ведь иначе не сумеешь описать, каково это — чувствовать себя несчастной.»
Эльчин Сафарли «Расскажи мне о море»
Эльчин пишет о детстве, проведенном в Баку. Родные придумали ему съестное прозвище — Финик. В книге Сафарли — мудрое море, вкусная еда, счастливые и не очень отношения взрослых. Каждый рассказ — притча с вынесенным подзаголовком. Вместе они похожи на лаконичные сутры.
Ценность Сафарли — в отсутствии страха показаться трогательным, чувствительным и мягким человеком, который находит слова поддержки для тех, кому трудно, и мудрое спокойствие для себя. Он ведет себя к воде и тишине для поиска решений: в детстве — к Каспию, а после переезда — к Босфору.
Мы часто уходим в полутона и оттенки и забываем, как выглядит чистый белый и черный. В книге Сафарли есть тот простой детский словарь из «что такое хорошо и что такое плохо», чтение которого возвращает чистые цвета в жизнь, удаляя грязные, которые и должны были получиться красивыми, но смешались.
