Сегодня мы посмотрим, как жили и живут литературная молодежь разных стран, разных поколений и разного возраста.
Харуки Мураками “Норвежский лес”
Расселение в общежитиях происходило, как правило, первый-второй курсы по двое в комнате, третий-четвертый – в комнаты с одним койко-местом. Комнаты для двоих были площадью по шесть татами, чуть вытянутые в длину, в дальнюю стену было врезано окно с алюминиевой рамой, у окна стояли столы со стульями, так чтобы можно было заниматься, сидя спиной друг к другу. Слева от входа была двухъярусная кровать, и вся мебель была простой, прочной и незатейливой.
Кроме столов и кроватей было две тумбочки, маленький журнальный столик, а также полка, прибитая к стене. Даже самый снисходительный наблюдатель не смог бы назвать это поэтичным уголком. На полке обычно располагались транзисторный приемник, фен для волос, электрорисоварка, электроплитка, растворимый кофе или чай, пачка сахара-рафинада, кастрюля для варки лапши, еще кое-какая простенькая посуда.
Фрэнсис Элизабет Бернетт “Маленькая принцесса”
Лотти была в таком восторге, что совсем забыла о неблагоприятном впечатлении, которое произвела на нее в первую минуту комната Сары. А когда она сошла со стола и вернулась к действительности, Сара поспешила указать ей на разные достоинства своей комнаты, о существовании которых и сама до сих пор не подозревала.
– Комнатка такая маленькая и так высоко над землей, – сказала она, что походит на гнездышко на дереве. А покатый потолок такой смешной! Вон у той стены, если хорошенько выпрямиться, то, пожалуй, достанешь до него головой. Утром, когда взойдет солнце, я, лежа в постели, могу смотреть прямо на небо и на маленькие розовые облачка, пролетающие над окном. Они совсем близко от меня, и мне кажется, что я могу дотронуться до них. Во время дождя тяжелые капли начинают барабанить по крыше и как будто рассказывают что-то хорошее, а в ясную ночь над самым окном загораются звезды, и я смотрю на них и стараюсь сосчитать, сколько их помещается в окне. В нем помещается так много!.. А посмотри на эту маленькую ржавую решетку перед камином. Если бы ее вычистить и зажечь в камине огонь, как хорошо было бы здесь! Теперь ты сама видишь, какая это хорошенькая комнатка.( Collapse )
Описывая все достоинства своей комнаты, Сара ходила по кругу, держа Лотти за руку. И той начинало казаться, что она сама видит все это. Лотти всегда видела перед собой то, что описывала Сара.
– Вот здесь, – продолжала Сара, – можно постлать толстый мягкий голубой индийский ковер, а в этом углу поставить мягкую кушетку и положить на нее подушки, чтобы было покойно сидеть. Над кушеткой можно повесить этажерку для книг – тогда их будет удобно доставать с кушетки. Перед камином можно положить меховой ковер, а стены оклеить обоями и повесить на них картины. Большие на них не поместятся, но ведь и маленькие бывают очень красивы. Постель – она будет мягкая – можно покрыть пунцовым шелковым одеялом, вот тут поставить лампу с розовым абажуром, а на середине комнаты – стол с чайным прибором. А воробьи перестанут бояться нас и сделаются такими ручными, что будут клевать крошки с окна и даже проситься в комнату.
– О, Сара! – воскликнула Лотти. – Мне хотелось бы жить здесь!
С трудом удалось Саре уговорить ее идти вниз. Проводив Лотти по лестнице, Сара вернулась на чердак и огляделась кругом. Все, что она описывла Лотти, исчезло. Постель была жесткая, одеяло старое, полинявшее, стены грязные, с обвалившейся штукатуркой, на полу не было ковра, решетка была сломанная и ржавая, а вместо мягкой кушетки стояла старая расшатанная табуретка.
Эмиль Золя “Мечта”
Анжелика жила в побеленной известью комнатке под самой крышей, утром она спускалась вниз и завтракала на кухне, затем подымалась на второй этаж, в мастерскую, и работала. Кроме этих трех комнат да еще витой каменной лестницы в башне, она не знала ничего, этим ограничивался ее мир, мир старинных, почтенных покоев, сохранявшихся неизменными из века в век.
Ивлин Во “Пригоршня праха”
Джон Бивер жил с матерью в доме на Сассекс-гарденз, куда они переехали после смерти отца. Дом этот не имел ничего общего с теми сурово элегантными интерьерами, которые миссис Бивер создавала для своих клиентов. Он был набит непродажной мебелью из двух больших домов, не претендующей на принадлежность ни к одному определенному стилю и менее всего – к нынешнему. Предметы получше, а также те, которые были дороги миссис Бивер по сентиментальным соображениям, стояли в Г-образной гостиной наверху.
Бивер являлся обладателем темноватой маленькой гостиной (на первом этаже, за столовой) и отдельного телефона. Пожилая горничная приглядывала за его гардеробом Она же вытирала пыль, начищала, поддерживала в порядке и симметрии стоявшую на письменном столе и на комоде коллекцию мрачных и громоздких предметов, украшавших прежде туалетную комнату его отца; не знающие сносу подарки к свадьбе и совершеннолетию, одетые в слоновую кость и бронзу, обтянутые свиной кожей, граненые и оправленные в золото доспехи дорогостоящей мужественности эдвардианских времен – фляги для бегов и фляги для охоты, ящики для сигар, банки для табака, высокие сапоги, вычурные пенковые трубки, крючки для пуговиц и щетки для шляп.
В доме было четверо слуг, все женщины, и все, за исключением одной, пожилые.
Люси Монтгомери “Аня из зеленых мезонинов”
Комнатка в мезонине имела теперь совсем другой вид, чем четыре года назад, когда Аня почувствовала, что нагота стен пронимает ее своим негостеприимным холодом до глубины души. Постепенно сюда закрались перемены, и Марилла согласилась на них безропотно, так что наконец комнатка превратилась в настоящее гнездышко, милое и уютное, какого только может пожелать юная девушка.
Бархатный ковер в пунцовых розах и пунцовые шелковые шторы — давние Анины мечты — разумеется, не воплотились в жизнь. Но ее мечты менялись по мере того, как она росла, и скорее всего, она и не жалела о несбывшемся. Пол был покрыт красивой циновкой, а занавески, мягкими складками спускавшиеся с высокого окна и чуть колыхавшиеся от легких дуновений ветерка, были из бледно-зеленого муслина. Стены отнюдь не были увешаны гобеленами из золотой и серебряной парчи, но оклеены со вкусом подобранными обоями, на которых были изображены цветущие яблоневые ветки, и украшены несколькими хорошими картинами, подаренными Ане миссис Аллан. Почетное место в комнате занимала фотография мисс Стейси, перед которой Аня в знак своего глубокого чувства всегда ставила свежие цветы. В этот вечер букет белых лилий разливал по комнате чуть слышный запах, словно аромат мечты. Не было здесь и “мебели красного дерева”, ее заменяли выкрашенный в белый цвет шкафчик с книжками, плетеное кресло-качалка с подушками, туалетный столик, покрытый белой муслиновой салфеткой с оборками, старинное зеркало в золоченой раме с нарисованными на его верхней части пухлыми розовыми купидонами и фиолетовыми виноградными кистями, прежде украшавшее комнату для гостей, и низкая белая кровать.
Ольга Бебутова “Чудаки”.
Муся вошла въ первую изъ предназначенныхъ ей комнатъ. Тутъ царилъ полный контрастъ всему, что, какъ сквозь сонъ, видѣла Муся въ старинномъ домѣ графовъ Грегоровыхъ. Сумрачная тяжелая роскошь уступала мѣсто веселому и легкомысленному стилю décadence. Первая – свѣтло-зеленая гостиная со стѣнами, разрисованными водорослями и водяными лиліями, съ хрустальными вазами и перламутровой мебелью въ видѣ раковинъ, казалась дномъ волшебнаго озера.
Противъ двери на стѣнѣ висѣлъ портретъ во весь ростъ бывшей хозяйки этой комнатки въ фантастическомъ костюмѣ Ундины. Свѣтло-зеленый газъ сочетался съ водорослями, съ водяными лиліями, съ распущенными пепельными волосами. Гордая, надменная, холодная, она улыбалась, обнажая рядъ ровныхъ жемчужныхъ зубовъ. Оргомныя зеркала со всѣхъ сторонъ отражали портретъ Ундины.
Муся невольно остановилась и молча любовалась этимъ кусочкомъ фантастическаго водяного царства и изображеніемъ той, которая здѣсь царила.
Слѣдующая комната – свѣтло-лиловый будуаръ, гдѣ каждый уголокъ говорилъ о комфортѣ, уютѣ и нѣгѣ. Тутъ портреты бывшей графини Грегоровой предстали во множествѣ и въ самыхъ разнообразныхъ видахъ, позахъ и туалетахъ. Очевидно, Ундина любила рядиться. Шелковые обои были разрисованы красными гирляндами розъ, и въ причудливомъ сочетаніи цвѣтовъ всегда получалось одно и то же имя, ея имя: Ольга.
Въ этой комнатѣ Муся остановилась только на нѣсколько мгновеній и вошла въ третью – въ спальню графини Ольги. Вся снѣжно-бѣлая, она была похожа на изящный зимній пейзажъ.
Рядомъ со спальней была еще одна большая комната, недоступная для “непосвященныхъ”. Она дѣлилась на двѣ половины: гардеробную и ванную. Въ маленькомъ мраморномъ бассейнѣ, окруженномъ зеркалами, плескалась красавица Ундина.